illusioncross |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » illusioncross » за гранью времён » пьяный июль
ПЬЯНЫЙ ИЮЛЬ |
Т И Ш И Н А
да свора диких собак,
да полна небом ладонь
стала я из воды, из огня и камней,
да гречихи цветы, мой в путь ведогонь
приготовлю кудель белоснежного льна,
да пряди волос твоих
Т И Ш И Н А
Отредактировано Mokosh (2021-03-30 01:27:20)
Этот мир никогда не был его. Этот мир мог принадлежать от рождения. Но такова причудливая судьбы, одним росчерком разделяя все на черное и белое. Две стороны и две правды. Весь мир отражение этих двух сторон, солнца обжигающего и луны чей холод навевает тоску об ушедшем.
Черный бог, светом глаз и волос приданный тьме, мечтал о солнце и тепле, что оно дарит ничего не требуя взамен. О золоте волос, способных затмить это самое солнце и блеском глаз посрамить Ярило. Только тьме нельзя возжелать кусочек солнца, забрать, унести во тьму свет. Тогда перестанет существовать граница и сама тьма перестанет быть светом, обретая силу и тогда возжелает весь свет, не чувствуя больше холода.
Чернобог, не чествовал холода, он давно перестал быть его частью и не был ею, лишь по судьбе обретен как часть темного мира. Противовес тому свету, что был дарован его брату, отражению, что так было похоже и так же сильно отличавшееся от него.
Тепло наделило его силой, когда единожды увидев деву, что неспешно выходя на брег прохладной еще реки, суша свои волосы оборотилась к нему.
Обернулась всем светом ярких как солнце волос, обожгла улыбкой и навсегда поселившаяся в сердце бога, что и не верил в то, что сможет ощутить этот пожар. Что даже во тьму, сможет возвращаться неся облик, янтарных глаз и огненный блеск волос.
Что не будет для него иного покоя, чем слышать нежный, неторопливый говор, девы встреченной им так нежданно и нагадано.
И то, что правителю Нави прочили лишь смерть и зиму, в вечные спутники, не имело никакого значение. Предсказанное и предначертанное просто переставало иметь значение в отражение янтарных глаз Мокоши. В том, что видел он касаясь нежных рук, желая обладать безраздельно.
Но даже огонь, может обжигать подобно холоду. Тьма не просто так, ходит рядом со светом, чтобы вспыхнуть холодным пламенем и желание уничтожать всё, то чем нельзя обладать. Всё, что было безраздельно только твоим и в один миг ушло. Когда мечты оказались лишь навью, а явь обратилась одной только тьмой.
- Ты, не можешь так поступить со мной! Только моя! Слышишь?! Ты, только моя! - он не искал встречи с Макушей, просто знал когда им суждено будет встретиться, на том же месте, когда впервые увидев ей, понял кого, искал и ждал всё время. Кто станет спасением и предначертанием судьбы, линией на его и ёё ладони.
- Ты, слышишь меня?! Выходи! Где ты?!
Он мог не звать её. Просто поймать, найти, украсть из привычного ей мира и света, но не мог поступить так с ней, путь и холод огня от шепота ветра разносивших весть о невесте бога грома, буквально сводили с ума.
Он хотел, чтобы она сама вышла к нему. Чтобы успокоив, приняла его любовь. Стала только его, навсегда разрушив поганые слухи, пусть бы даже они стали правдой.
не по сердцу ты слабому, да не по зубам бывалому, да не по карману ты богачу, что сорит по дворам целковыми
только гордости твоей - досыта отчаяньем
да только криком в сварожью ночь
горевать приказано
Рассудительность и практичность - вот что действительно важно. В погоне за тем, что считается главным, забывается второстепенное, то, что на самом деле необходимо, то, о чем нельзя забывать. Людям дозволена подобная слабость, особенно молодым, чьи души еще юны, а разум не познал тягот жизни, но богам - богам нельзя терять голову. И людям тоже не стоит пускаться в омут, увидев сияние чьих-либо прекрасных глаз.
Влюбленная во весь мир Лада наверняка считала иначе - она любила всех, для нее важнее всего была любовь. Мокошь на Ладу всегда смотрела свысока и с долей превосходства - Пряха Судеб считала Ладу глупой. Вслух не говорила, но все же - Мокошь не умела так, как Лада. Любить и оправдывать все любовью... Нет, не бывает так.
Потому богиня судьбы делает вид, что не замечает, как ее застают за купанием, только вытирает рыжие волосы, быстро заплетая их в косу - уж плести она умеет лучше всего. И не хочет думать, что видели ее в не совсем подобающем облике - боги не люди, не будет Мокошь румяниться, как девица невинная, что молодцем на речке замечена.
Сваты от Перуна засылаются предсказуемо - Мокошь привечает их, и на предложение отвечает согласием. Мир еще совсем новый, мир еще только рождается, растет и набирается сил, и миру будет лучше, если те, кто им управляет в Прави, сойдутся в союз. Перун, бог-громовержец, и Мокошь, богиня судеб - это разумно, чтобы они были вместе. У них родятся дети, что также станут богами, и Явь укрепится благодаря силе молний Перуна и разуму пряжи Мокоши.
То, что они обручены - не секрет. Ветер шепчет об этом, качая ветви ракит, реки плещутся, и в течении их вод слышатся вести о грядущем, птицы поют, дикие травы шумят, любимые Мокошью кошки - и то об этом мурлыкают: Громовержец и Пряха Судеб женятся. Мокошь думает, плести ли ей косу на манер замужних женщин - платок точно надевать не хочется, ее волосы слишком ценны и прекрасны, чтобы их прятать, ее волосы важны ей, как той, кто плетет. Более пряха ничем не озабочена - гонит от себя все сомнения, завязывая нить судьбы своей и Перуна. Уверенно, и пальцы не дрожат - никогда не дрожат. Это правильно. Это... разумно.
- Как я не могу поступить с тобой? - Мокошь не прячется, услышав зов. Только какое-то время думает - показаться ли. Но ее найдут, бессмысленно скрываться, да и не из тех она, кто станет убегать. - Я не давала тебе обещаний. Ему - дала, - имя Перуна она не произносит. Не выходит произнести. - Твоя? - она приподнимает бровь заинтересованно-насмешливо. - Я ничья. Я не клубок ниток, я не кошка, я не овечка в загоне. Я - Пряха Судеб. Думаешь, я могу выйти за тебя? И где же я буду жить тогда - в Нави? Пряха Судеб, живущая в Нави? Это невозможно, - Мокошь качает головой, сделав шаг назад. - И я пообещала. И будет так, как я завязала! - гордо повторяет она то, что говорят о ней люди. Мокоши нравится то, как смертные верят в неотвратимость ее решений - потому и не считает себя вправе их менять. Потому что если она будет отступать от выбранного пути - то как сможет зваться Пряхой Судеб?
тропы лунные - косы Мокоши
по дороге зимней стужею
да бредут по ней замерзшие сироты сердца моего
Он знал. Он верил, в то, что было предначертано. Что не было в той встречи погибели, лишь будущее от которого его отвернули. судьба, что ведёт к одному единственному, какой бы дорогой не шёл, чьими бы путями не выбирался. Всё вело к изначальному.
У этого изначального было теперь имя, облачённое в веру иного предназначения того что было отнято. И от того, что лишён был выбора, а истинный свет предназначения спорил своей красотой с пламенем, не могло быть иного желания кроме одного. Встать во весь рост и силу, коей было не мало. Пусть и сила была темна и помыслы черны как ночь, но даже во тьме есть место свету. Тому что горит внутри каждого.
Света, что способен разогнать вечную тьму. Способную вести за собой, быть смыслом жизни, не только лишь призрачной целью.
И он вышел, на зов. На эхо слов своих, ощущая холод и жар от насмешки, от слов девы, что играла светом в волосах. Обжигала взглядом, даря одним только им надежду, какой бы той призрачной она не казалось. Как бы не шла она против канонов и вечных правил. Где жизнь лишь во имя, долг и есть твердыня и защита от хаоса.
Вот только любовь, не свет созданный из тьмы, она и есть тьма, погашающая всего целиком. Ибо нет жизни после той любви, вне её и без неё от того каждое слово, что не звучало сейчас в унисон было как насмешка.
И выходит Чернобог насладить взвод черных глаз своих, да сказать деве всю правду. Коснуться красного пламени волос, вдыхая до пьяна аромат полевых трав.
- Не то обещано, что сказано. От судьбы не уйдешь, а она у нас одна на двоих, неужели не слышишь, не чувствуешь. Сплелась судьба в одну нить, да опоясала. Навь говоришь? Так и тьма тоже свет и там живут. Чем я хуже света? Или только слава тебе нужна? Так дай срок., я всё себе верну, что отнято было. Что не могло быть моё по праву, если бы не луна, а солнце первым вышло. Поэтому моё место во тьме, - говорил Чернобог, а сам к волосам девы руку тянул, чтобы поймать плетение кос, да к себе притяну больше не отпускать. Было у него и на это право, в которое верил больше всего ибо не бывает такой любви без ответа. Не верит Чернобог, что на погибель увидел пламя волос, да в глазах полных янтаря аки в омуте утонул.
- Запомни, что ты только моя. Не ошибся я, не бывает такой любви. Пусть и красиво всё излагаешь и веришь во, то говоришь, но только это не истина и не слово и кто такой этот твой Перун? Сильный и смелый? Готов ли умереть только за один твой взгляд? А тебе достаточно одной только правды, что другими сказано?! Скажи только, скажи и мир будет твой. Мне такая нужна как ты, только ты. Глаза как пламя, глаза что янтарь, а волосы, - пальцы Чернобога обжигает пламенем, ловит кончиками пламя волос и уж больше ничего не держит его.
Тянет к себе, своё счастье, надежду в руках сжимая. Больше ничего не ожидая, получив наконец всё, чего во тьме был лишен.
× × ×
весеннее солнце – коло-веретено
знает, за нас все решено давным-давно
От судьбы невозможно уйти и скрыться, нельзя менять то, что предназначено, и нет разницы, добро ли, зло ли - судьба есть судьба. Мокошь на стороне Прави, в Навь ей путь заказан ей самой, она говорит о свете и тьме, но для нее свет и тьма - всего лишь слова. Люди рождаются с первым криком, и тогда прялка вертится, плетя кудель, и если суждено человеку умереть во младенчестве - не поведет покровительница материнства и бровью, коли услышит горький плач матери. Суждено - так и будет. Люди рождаются и живут, делают выбор - думают, что делают, но зачастую выбор этот лишь следствие нитей, что спрядены не ими. Люди - марионетки на ниточках, куклы вроде тех мокрид, что плетут для нее в жертву, чтобы в колодец бросить. Мокошь не играет ими, удовольствие ей это не доставляет, но не жаль - всегда только головой покачает или вздохнет. Утопилась ли девка от несчастной любви, погиб ли в битве славный витязь, закрыв собою товарища, сгорела ли хата у семьи, обрекая их на голод и нищету с детьми да стариками - судьба, а значит, не жаль. Но если та, кто прядет судьбы, поселится в Нави, то таких несчастных судеб станет намного больше, и будет заранее обречен род человеческий на бедствия и горести.
- Судьба, сам говоришь, - усмехается богиня. - В Нави живут, но тьма - не свет, и первой вышла луна. Так уже произошло, понимаешь? Это уже случилось, это неизменно, это судьба! Мое место не в Нави, твое - там, и нить моя уже завязана, я завязала, собственноручно! - она делает шаг назад - нельзя касаться ее волос, не девчонка она, не женщина обычная, чтобы просто так руки тянуть, и даже если Мокошь хотелось бы - нельзя, потому что отвергать на словах и позволять в то же время касаться - так могут люди играть друг с другом, так могут девицы человеческие над парнями шутить, когда те сватаются, то ли завлекая больше, то ли просто смеясь над незадачливым влюбленным, а Мокошь - дело иное. Не завлекает, не смеется, и жаль ей, но обратно своего слова не взять.
- Не нужна мне слава, мне и свет не нужен, но судьба я, пойми же ты! Ведешь речи о судьбе, самой ей же об этом рассказывая! Судьба из Нави - хороша такая судьба? - горько смеется Мокошь. - И Перун не мой, он тоже не клубок ниток и не овечка, сам по себе, готов умереть или нет - не умрет, не вижу я, что ли? Правду не другие говорят, а я говорю! - верит в это всей душой, потому и грустно, что правда ее получается не в радость самой Пряхе. Гордости ей не занимать, самоуверенности тоже, но Мокошь судьбами повелевает, и иначе не выйдет, горда она и уверена в себе, ибо как судьба сомневаться может?
Или сомневается - и эти сомнения злят: слово дала, нити связала, а все еще не окончательно решилась и колеблется, и зовут ее мудрой, а ведет себя не лучше засватанной девицы, что кудель прядет для мокриды.
- Не надо меня трогать, отпусти! - злость проявляется наружу, Мокошь вырывается, в ладони сам собой появляется серп - не думает, что вред ей причинить захотят, но так ее гнев обретает материю. - Мир и так принадлежит нам, и мне, и тебе, и потому этот мир не может оберегать та, кто в Нави поселится! И не развяжу я нить свою с Перуном никогда!
А что не так уж тому рада - не скажет.
представь себе, будто время вспять, как ветер в спину,
а твой бог потерял тебя
Отредактировано Mokosh (2021-04-16 01:54:03)
Слова что птица летит вперед, не удержать их в горящей пламенем груди. Да и огонь этот не был благостью, не грел и не на радость был. Уничтожал всё, что манило и радовало. Пожирая последнюю радость, красоту которую извратила тьма. Поэтому не мог так просто Чернобог отпустить Мокошь. Не желалось ему быть одному в том пламени, что стало его судьбой во тьме. Пожирая его изнутри, серым пеплом посыпало всё, что еще хранило краски лета и золото осени.
Слова, что с каждым ударом все глубже впивались в сердце, не являюсь явью, даже частью не был отголоском тех, слов, что повторял и повторял бог, впиваясь в нежные запястья обивая свои рыжими локонами.
- Не нужна слава? Не бери ее. Будь со мной! Свет и тьма, всё едино! Коли выбираешь бога, чем хуже я? Он бог грома! Не любит и не умеет бог любить! Разве свет способен ценить, то что видит каждый день?! Уйдем со мной и я создам для тебя мир, которому позавидуют все боги. Ты будешь ткать звезды по лунному небу, и сама луна станет веретеном. Всё, для тебя смогу. Только останься, ты мне одна нужна, - слова сорвались и упали, разделённый острием серпа. образ луны и ночи, в котором отражалось красное как кровь солнце. В этой крови, омыл свои руки бог. Отнимая ладони от серпа, поднимая ладони и касаясь пальцем белоснежной щеки.
- Не говори ничего. Не говори то, о чем не хочешь знать! Видишь моя кровь, на твоем серпе. Моя кровь принадлежит тебя. Я выбрал тебя и даже боги не смеют ничего сказать против . Подумай, чего хочешь? Неужели только весь мир и трясти чужие судьбы? Останься, выбери меня и увидишь как крепко свяжутся наши судьбы, не будь я навий бог. Ты богиня судьбы, я меняю тропы тех, кто не может найти выхода. До краев выпей любовь, останься сейчас со мной и поймешь, примешь мою любовь, - кровь продолжала изливаться, жадно впитываемая землей, так же как сейчас дышал бог, из последнего сил скользя на грани разума и безумия. Где был лишь один выход, кровавой клятвы и той силы, что дарована мужчине для того, чтобы подчинить свою женщину. Чтобы птица, пытающаяся упорхнуть из сжимающихся в кулак ладоней, не смогла больше летать желай чуждого света и свободы.
Только не гоже желая женщину, принуждая или вымаливая желаемое, как тать собирая по крохам то, что должно получить целиком как великий дар любви.
И ждет бог, моля только об одном, чтобы слова были услышаны и время, остановившись, остановило скорый закат солнца. Подарило еще немного времени, отведя неминуемое горя.
- Не мучь меня!
там, где солнце отправляется в путь,
где небес полыхает пожар
[indent] - Разные свет и тьма, не едино! - свет - то, что дарит жизнь, утром солнце восходит, озаряя мир теплом и сиянием, растения навстречу светилу тянутся, земля плодородной силой наливается, приносит людям колосья хлеба и цветы льна, рождаются дети, новые судьбы, новые жизни, и так все продолжается, и так должно продолжаться, вертится колесо прялки, не остановится. Тьма - то, что не отбирает жизнь буквально, но нет во тьме жизни, не распустят цветы свои головки к луне, не согреться от холодного мертвенного свечения. Мокошь любит луну, Мокоши дарована и над этим светилом некая власть, ибо женским солнцем зовется [а еще солнцем мертвых], но она знает разницу, и разница четкая. Сторон всего две, нет множества вариантов.
[indent] - Он верховный бог! Умеет любить или нет - он верховный бог! А я из богинь у смертных почитаюсь больше других, больше Лады даже, верят они в меня, судьбы я их пряду! Мир новый совсем, хрупкий еще, - Мокошь печально сжимает губы. - Не могу я. Не станет луна мне веретеном, не должно так быть. Иначе должно быть.
[indent] У людей и в поговорку вошло, мол, тот, кто чем заведует - того и не имеет, в точности Мокошь не помнит, но это правда, по себе теперь чувствует. Судьбы чужие иногда несчастные у нее выходят, но собственная должна была быть счастливой, чтобы и самой радоваться, и других не заставлять страдать, но в итоге - наоборот. Неправильно все. Не так, как нужно, а как нужно - Мокошь не уверена, только знает, что в Нави не место ей, и ткала все так ладно, не учла одного лишь - что может кто-то полюбить ее, тот, кому нельзя, что ее сердце может отозваться, и тоже нельзя, и, хоть боги они, а чувства у них есть, и души живые, и болят эти души, и рвутся, а зашить - сумеет ли она?
[indent] Кровь по серпу потоком льется, Мокошь тихо испуганно ахает - не умирают божества, но решимость Чернобога ее пугает.
[indent] - Я не так завязала, - растерянно отвечает пряха, в который раз повторяя про нити эти треклятые. - Я не так завязала... Я не могу развязать ничего, я не могу, я не стану, - как заговор какой-то повторяет, саму себя скорее уговаривая. - Я хочу не владеть миром, сохранить его хочу, - власть тоже нравится, но Мокошь не стремилась к тому никогда, родилась уже богиней.
[indent] та, что прядет судьбы людей, живущая в Нави - неправильно
[indent] та, что прядет судьбы людей, а сама с несчастной судьбой и чужую разбившая - а так правильно?
[indent] «не мучь меня» - в сердце болью отзывается, и сама бы рада не мучить, а как иначе?
[indent] - Тогда да будет так! - из ниоткуда две нити появляются, быстрые пальцы мгновенно сплетают их воедино. - Смотри, связаны и наши судьбы, видишь? По-другому никак, не развязываю я ничего, и наши нити тоже не развяжу, обречен ты теперь на меня - сам хотел, - может, пожалеет, попросит изменить, но поздно. Мокошь завязала и не развяжет. - И я теперь никуда от тебя не денусь, никогда пути не разойдутся. Я же... - совсем тихо добавляет, - я же не ради любви замуж иду, не ради власти - ради мира.
[indent] У Мокоши мужей отныне двое, и не принято так, но ей что, боги выше людей, это смертные перед богами отвечают. И оба на нее обречены и с нею связаны. А ей легче почему-то - нет того груза на душе, хотя вина ее даже больше стала.
[indent] [indent] да разве же виновата она, что полюбили ее?
[indent] [indent] и как отрицать, что взаимно?
[indent] [indent] сама себе Мокошь не соврет.
ветру трудно уходить - но такая судьба [indent]
Отредактировано Mokosh (2021-05-03 00:56:50)
Бог создан лишь, для того чтобы созидать и разрушать.
Нет иной цели кроме этой и часто богам не даны страсти человеческие.
Не умеют они жить как те, чей срок не долог.
Не торопятся они любить и не ищут чувств. Они созданы для других целей.
Но нет просты эти боги.
Не в каждом высоченном словно из камня истукане бьется, мертвое сердце.
Порой он по-настоящему смертно, только не дан ему покой.
Будет вечно бить и гореть произнося лишь одно имя.
Гонимое одним желанием, потому, что иначе не может. как не могут рождаться новые реки и восставать леса.
Ветер дуть напевая вечные напевы свои.
Так заведено и тому суждено быть.
И руками Мокоши действует само мироздание. Любит она создавать то, что кажется не имеет никакого право на существование. Нитью пряжи судьбы сплетая руки, навеки скрепляя сердца и души. Перед небом и землей. Явью и Навью. Вечными свидетелями призыва, одаривая того, кто не послушался законов высших. Пойдя супротив всяких условностей и бездушия богов.
Упал Чернобог, в кулак руку сжимая. От боли сердешной, ставшей вечным отголоском тоски по единственной надежде. Да под гнетом своего обещания голову склонив.
Красны ладони бога, черным волосы, да глаза чернотой полны. Нити судьбы, кровью наполняясь, земли касаются. К ней и слова последний обращая.
- Да будет так. Да, не будет мне иной любви. Супротив данной. Ежели судьба моя такая, не иметь того, что желает душа моя. То пусть тьма да поглотит, всех тех, кто не готовы отдать все ради единственной своей. Быть тебе моей, пусть и в ином мире. Быть со мной, во снах да на изнанке. Буду ждать вечно, сколько бы времени не прошло. Не будь я Чернобог и будет Земля-матушка, моим словам свидетель. Она всё видит и все слышит. Завязала ты узелки. Стала судьбой моей. Никому более не развязать, - И прежде чем уйти, сквозь туман да наизнанку, снова поднялся Чернобог. Да к устам девы прильнул. Ибо ежели ты силой наделен, али чудом каким, ты всё равно человек. Существо, способное, тепло рук ощущать, да красой девицей любоваться. Дабы ждать, до той поры. Пока позовут, али судьба сама не ведая тропинки перекрутит, да вместе сведет.
посмотри, чего осталось, в сердце где всегда творил покой
- лишь тревога да усталость
да голос твой
Все было складно, все было правильно: верховный бог женится на богине судеб, Перуну - войны, где защищают витязи землю русскую от посягательств чужих и сами иногда пускаются в военные походы, дабы свое взять, Мокоши - мир, где женщины прядут да ткут, детей рожают, землю возделывают. Все поделили между собой боги, все решили, кому чем заведовать, кому дожди, кому засухи, кому скот, кому реки, кому леса, кому жизнь, кому смерть. Кому Явь, кому Навь. Все было правильно - до тех пор, пока Мокошь не связала другие нити, помимо тех, что завязаны уже. Нити, о которых не скажет никому, ибо незримы они для богов, только ей одной видны, потому что она создает их.
Она не должна была связывать себя с Чернобогом, она не должна была никак касаться Нави, даже косвенно к ней принадлежать Мокоши нельзя, и без того у многих людей судьбы с рождения тяжкие да несчастливые, а теперь еще больше таких будет, и младенцы станут рождаться больными, в колыбели умирая, и ладу во многих семьях не станет, и души человеческие, и без того хрупкие, еще сильнее тоске и злобе откроются. А все потому, что Пряха Судеб только что замуж за навьего бога вышла.
Мокоши почти все равно. Мокошь сделала так - значит, так и верно, пусть поначалу кажется ей, что ошибку совершила. Она не ошибается.
- Не будет иной судьбы... - эхом вторит богиня, сжимая в ладони серп, заставляя исчезнуть его. И то ли горько ей, а то ли радостно, что вышло так, а то ли одновременно. - Верно, всегда мы будем вместе, и ты моим будешь, и я твоей, и Земля-матушка видела, и небо, и ветер слышал, и пусть слышат, и пусть знают!
Ее кудри словно живой огонь загораются, глаза зеленью кошачьей полыхают, Мокошь впервые столь явно свою божественную сущность выпускает наружу, но и от этого в ней разжигается темный восторг - и на миг думает Пряха, а что, если правда она в Навь уйдет, богиней навьей станет, что ей за дело до людей простых, зачем ей заботиться о них, умрут они и в прах обратятся - вот их судьба. Но вовремя вспоминает Мокошь, кто она - нельзя ей. Вечно ей теперь метаться между Правью и Навью.
Она целует Чернобога, не пытаясь уже убежать, скрепляя их связь, и ей почти страшно от того, что может и впрямь в Навь уйти, бросив все да серпом разрубив узелки, с Перуном ее соединившие. Но сдерживается Пряха, прервав таки поцелуй.
- Ныне и вечно, - ветром шелестит в ивовых лозах. - Вечно.
Мокошь прикрывает глаза.
Во веки веков. [indent] [indent]
Вы здесь » illusioncross » за гранью времён » пьяный июль
