Се Лянь знал, что поступает неправильно. Он знал, что ему запрещено переступать границу дня и ночи, знал, что это может привести к печальным последствиям. Он вообще много чего знал, но это не означало, что его туда не манило. Практически всю свою жизнь он был окружен светом. Тот был повсюду — игрался в прозрачных колоннах, пуская солнечных зайчиков в глаза прохожих; одаривал теплом тех, кто в этом нуждался, не требуя ничего взамен; разжигал внутри людей какие-то светлые, хорошие чувства. Но его было слишком много.

Когда Се Лянь впервые сказал это — окружающие испугались. Они не поняли, что имел в виду принц и после пытались объяснить ему, что света много не бывает. Что без него ничего бы не было — лишь тьма. А когда он спросил, а что плохого в тьме, его заставили в наказание три дня читать какие-то трактаты, которые он, опять же, не запомнил. Ответа на свой вопрос он так и не получил.

Се Лянь не считал тьму плохой. Она была точно такой же как и свет, могла принести что-то хорошее и он был более чем уверен в своей теории. Только он больше не спешил ее доказывать, желая убедится в ней самостоятельно.

План побега был разработан идеально. Принц рассчитал тот момент, когда стража не заметит его исчезновения и довольно поспешно улизнул. Он не боялся быть замеченным на чужой территории, по крайней мере по началу. Чтобы его белые одеяния не выделялись, он накинул на них мантию, которая, как он знал, могла укрыть его от чужих взглядов.

Он просто немного посмотрит как выглядит жизнь на другой стороне, чего тут плохого?..

Примерно такими мыслями он руководствовался, замерев на границе. Всего один шаг и он уже будет на другой стороне. Мантия мягко развивалась по ветру, желая как можно скорее вернуться на собственную родину. Се Лянь решил долго не ждать и отважно шагнул вперед.

Ничего не произошло. Он постоял еще какое-то время, неуверенно переступив с ноги на ногу, а после продолжив свой путь. Темнота обволакивала. По началу это было непривычно, глаза никак не могли приспособиться к отсутствию яркого света, поэтому какое-то время он чувствовал себя слепым. Это не сильно его пугало — пока мантия на нем, то все будет хорошо, его никто не увидит. По крайней мере он в это верил.

Постепенно глаза привыкали и он мог разглядеть хоть что-то перед собой. Местные пейзажи его очаровывали. В из царстве света было слишком ярко и зачастую холодно. Се Лянь никогда не мог понять, почему так происходит. Здесь же все ощущалось иначе, будто даже все чувства обострились.

И все же он не заметил преграду, что оказалась на его пути. Когда же он понял, что преграда еще и живая, то и вовсе слегка испугался, отпрыгивая назад, прижимая мантию как можно плотнее к себе. Веря, что она сможет спрятать…

Се Лянь не помнил некоторые фрагменты своего детства. Они будто были покрыты какой-то дымкой, сквозь которую было довольно сложно хоть что-то разглядеть. Зато он прекрасно помнил наставления старших, которые все в один голос твердили — повелителя Ночи нужно остерегаться и обходить десятой дорогой. Не то, чтобы кто-то из светлых правителей спешили с ним пересечься, но данное знание переходило из уст в уста, как и то, на что повелитель был способен. Однажды он один прикосновением поглотил свет одного из правящих светлых. Наследный принц не понимал, насколько это возможно и не хотел верить в то, что это действительно так. Но страх, который так бережно взращивали внутри него, все же дал свои плоды.

Се Лянь забыл как дышать.

Он смотрел в глаза и видел там неприкрытую ярость, направленную на него. Непривыкший к такому наследный принц растерялся, и смельчаком явно себя не чувствовал. От того, чтобы развернуться и попытаться удрать куда глаза глядят его останавливал лишь здравый смысл и мысли о том, что хищники любят, когда от них убегают. А что перед ним именно хищник — он не сомневался.

— Я не смельчак вовсе, и эта мантия моя, точнее, она не совсем моя, но мне ее дали, точнее, подарили, — невольно он даже прижал ее к себе ближе, будто опасаясь, что подозрительный тип решит ее отнять. Он действительно попытался вспомнить, а кто же ее подарил, но голова была занята другим. Се Лянь пытался придумать способ, как же ему выйти из этой щекотливой ситуации и, желательно, выжить. Он помнил дорогу назад, знал где граница, но не был уверен, что за ним не последуют. Он даже был готов понести справедливое наказание за столь дерзкую вылазку, но явно не от рук повелителя Ночи. Жить Се Ляню все ещё хотелось и нравилось.

— Я хотел узнать, чем отличается жизнь на этой стороне, — прямо ответил он, не отводя взгляда от хозяина этих мест. Наследный принц все ещё боялся пошевелиться, опасаясь, что тот может воспринять любое действие как угрозу и убить его на месте. Он мог бы защититься, но алмазные кристаллы привлекли бы к себе гораздо больше внимания, с учётом того, что это было умение правящей династии. Наследный принц не знал, что лучше — чтобы его приняли за обычного жителя или на особу королевских кровей. Вторые, как минимум, больше ценятся живыми и их можно на что-то обменять. Согласится ли Владыка на такую сделку — Се Лянь не знал и проверять не особо хотел.

— Я прошу прощение, что пересёк границу без разрешения, но я ничего не нарушил и вел себя прилично, — он слегка склонился, выражая тем самым свое раскаяние, — я готов понести наказание, — сказал он прежде чем осмыслил сказанное. И замер, продолжая держаться в поклоне и прикусив губу. Сказать по правде, это произошло скорее рефлекторно, чем осознанно. Се Лянь довольно часто нарушал те или иные правила, действуя так, как требует его сердце и принципы. Он не всегда понимал, что движет остальными правителями, а Владыка всегда снисходительно улыбался, говоря, что однажды наследный принц подрастет и все поймет. Но чем больше шло времени, тем меньше он понимал путь, который они избрали. И эта война… какой в ней был толк? Зачем пытаться подчинить это царство, если они действительно опасны. Только вот находясь здесь он не чувствовал опасности, разве что сейчас, когда склонил голову перед повелителем Ночи, в ожидании… чего? Он сам не понимал.

Се Лянь замер, испытывая непривычное ему давление со стороны. Он осознавал, что сейчас находится в чужой власти и мало что может с этим сделать. Так же он прекрасно осознал, что его жизнь в целом была довольно хорошей, потому что ему не приходилось сталкиваться с подобными людьми. Он не походил ни на одного из представителей правящей династии и даже Владыка на его фоне казался добрым дядечкой. Возможно наследного принца слишком оберегали, поэтому в нем и присутствовала лёгкая наивность в совокупности с отсутствием инстинкта самосохранения, который сейчас впервые не знал, что делать. Се Лянь был отличным бойцом, он прекрасно умел владеть собственными силами и он знал, что смог бы пробиться боем, если бы не человек, стоявший перед ним. Многие говорили, что он и не человек вовсе и наследный принц мог бы в это поверить. Все его жесты, действия, взгляд — говорил о том, что он способен сделать все, что захочет. Свернуть горы? Легко. Чью-то шею? Пожалуй, это тоже можно устроить.

Тишина пробирающаяся под кожу, лёгкое касание и непрерывный взгляд. Се Лянь невольно сглотнул, не позволяя себе отступить и не отводя взгляда. Боялся ли он? Пожалуй. И все же помимо этого ощущения страха внутри рождалась какая-то иная эмоция, которую наследный принц не осознавал до конца.

Его не убьют. Если бы повелитель действительно был таким чудовищем, как о нем говорят, Се Лянь был бы мертв от этого касания. Возможно, тот захочет с ним поиграть, как кот с мышкой, но наследному принцу хотелось верить, что этого не будет. Внутри продолжало бушевать какое-то двойственное отношение к этому человеку и выбрать какую-то линию поведения не получалось — он просто терялся, слегка улыбнувшись.

— Мое имя Сяньлэ, — наследный принц не соврал, это тоже было его имя, пусть так его и называли лишь в детстве. Сейчас его так практически никто не называл, разве что тетушка, желая подчеркнуть, что он все ещё ведёт себя как ребенок. Сейчас он пожалуй был согласен — любопытство привело его к столь незавидном у положению.

— И я не могу рассказать о том, откуда у меня мантия, — он смотрел в темные глаза, пожалуй, впервые за их беседу твердо и спокойно, — потому что я опасаюсь навлечь на кого-то гнев Темного правителя, так как я понял, что это его мантия, — пусть он и плохо помнил своего старого друга, ему вовсе не хотелось его подставлять. Се Лянь уже понял, что ничего хорошего ему не светит, так зачем же тянуть кого то за собой?..

— Вы меня не отпустите? — тихо спросил он, прикрывая глаза и мельком посмотрев по сторонам. Он все ещё стоял перед его темнейшеством, ощущая холод от чужого прикосновения. Се Лянь не спеша поднес руку к собственной груди, пытаясь успокоить сердце. Он мог бы попытаться сбежать. Призвать столько света в алмазе, что ослепил бы как окружающих, так и стоявшего перед ним правителя. До границе не так уж и далеко, он успеет добраться, но при этом неизбежно кому-нибудь навредит. Наследный принц этого не хотел и не мог допустить. Он больше не переживал за себя, куда сильнее его беспокоило, к чему может привести его раскрытие здесь. Этого тоже допустить нельзя.

— Мне совершенно нечего предложить Его Темнейшеству за свою свободу, — тихо произнес он, вновь взглянув в чужие глаза. Се Лянь вновь опустил руку, невольно признавая собственное поражение. Он не был готов рискнуть, по крайней мере не сейчас, когда рядом было так много ни в чем неповинных людей.