Все болезни от нервов. Пройдет еще очень много лет, прежде чем психология и психиатрия придут к такому выводу, а пока что последствия называются безумием и приводят людей в объятия смирительной рубашки, или же вовсе на тот свет.
Безнадега Мерлина набирала обороты с каждым днем. Он пытался не замечать, что залатанная долгим отшельничеством трещина снова начинает расползаться по стене дома его жизни, руша уже куда больше, чем раньше. Сначала он считал, что одиночеством расплачивается за то, что со всей своей великой силой не смог спасти короля и его город. Будущее, которое всегда казалось таким далеким и туманным, не давало уверенности, что сейчас происходит все правильно. Потом наступило небольшое облегчение. Знаете, как у смертельно больных перед кончиной. Мерлин встретил женщину, которая приняла его как сына и, казалось бы, вылечила эту вселенскую скорбь, дав ему направление в новую, малоизведанную науку. Но трагедия повторилась вновь. Жена Мерлина умерла, а сын утонул в озере. Параллель, которую невозможно не заметить.
В этот раз волшебник ответил отрицанием. Его сознание закрылось от травмы, поставив под запрет думать о ней, хотя Мерлин и поступил так же, как и в прошлом - покинул место, где ему было хорошо. Ушел с головой в работу, снова встретил женщину, которой решил позволить быть рядом. Кажется, даже стал чувствовать себя счастливым рядом с ней. Позволил себе отвлечься настолько, что все вокруг стало увядать. До такой степени, что, когда он привез жену в дом матери, пришлось вернуться туда окончательно и заняться делами фермы, отложив врачебную практику. Казалось, с собой он привез больше проблем, чем помощи, потому что поместье продолжало разваливаться и опустевать. Так же, как и его душа. Его очередная новая жизнь трещала по швам и рисковала закончиться так же, как и предыдущая. А ведь и ста лет не прошло. Он даже не успел снова отсидеться в одиночестве, сменить личность. Надо быть очень сильным человеком, чтобы пережить такое дважды, но он таким не был. И даже не казался. Он медленно сходил с ума, виня себя во всем зле этого мира, которому не смог помешать. И к чему это привело его? К галлюциногенным грибам и бокалу с отравленным вином. Самоубийцы бывают разные, и Мерлин относился к тем, кто тянет до последнего, надеясь на волшебное лекарство, что решит все их проблемы и позволит не совершать этого шага навстречу смерти.

— Как мы до этого дожили? Мы ведь собирались стать счастливыми.
— Это я виноват. Во мне уже был надлом, когда мы познакомились. Глубже, чем я думал.
— Твой тайный ингредиент. Твое неизлечимое горе.
— Перед которым ты не смогла устоять.
— Я надеялась, что когда-нибудь найду лекарство, что я стану лекарством. Если просто буду рядом с тобой. Что я исцелю тебя.
— Ты это сделала. Ты сделала меня таким счастливым. Но...
И только после этого признания Мерлин смог сделать все остальные. Что он смертельно устал винить себя во всем, что случилось, и с Артуром, и с Гэбриелом, и с ним самим происходит сейчас. Что при всей магии, что течет по его жилам, в чем-то он бессилен, и не хочет с этим жить.
Облегчение пришло не сразу. Прощения ушедших вымаливают долго, так порой никогда его и не получая. Деревня продолжала пустеть, кризис сельского хозяйства в стране никуда не девался и только прогрессировал. Порой поместье едва сводило концы с концами, но Мерлин находил силы в сыне, что вскоре родился. Снова сыне. Мерлин горячо желал стать лучшим отцом, чем в прошлый раз, и потому практически не спускал с мальчика глаз. Сначала счастливых, потом тревожных, а спустя несколько лет наполненных искренним ужасом.
Похоже, этот дар небес грозил снова оказаться погибелью.