Ей очень редко удавалось побывать в покое. По собственной же вине, конечно. Мэйбл словно заводная игрушка, не может перестать двигаться, всегда куда-то спешит и найдет чем заняться. Она из тех людей, кого запри дома на долгое время и она тут же начнет пробовать все и сразу, чтобы занять свое время. Однажды она заболела и была вынуждена одна торчать дома больше недели. Тогда Мэйбл попросила маму купить пряжу и выпросила у милой старушки-соседки парочку журналов с уроками по вязанию. Уже после больничного девочка всю оставшуюся зиму проходила в новеньком, слегка неаккуратном, но невероятно милом и теплом шарфе.
Руки не хотели оставаться без дела, какая-то активность доказывала, что Пайнс живет и дышит, хотя, казалось бы, ребенку о таких вещах задумываться не стоит. Мэйбл с такими высказываниями взрослых соглашалась, но упорно продолжала искать дело. Маленькая акулка, не иначе. У нее ещё вся жизнь впереди, но девочка рвется вперед, боясь, что этого времени ей все равно не хватит. Почти каждый божий день выпускаются новые книги, в кино крутят новые ленты, а в магазины поступают необычные вкусняшки. Она жадно тянется ко всему новому и не расстраивается совсем, когда что-то не выходит или не нравится, ведь тогда можно поскорее приступить к следующему. В её "послужном списке" куча кружков и секций, курсов и мастер классов, конкурсов и соревнований. Мэйбл какое-то время ходила на вокал и покупала с родителями обувь для степа; лепила кроликов из пластилина и кружила с мальчиками в вальсе; делала вырезки из журналов для безумных коллажей и как-то пыталась написать собственную сказку, но быстро это бросила, так как в голове был такой ворох идей, что остановиться на чем-то одном было сложно. Мэйбл всего 12, - но в конце этого лета ей будет уже 13! - а она уже испробовала столько всего, сколько делал не всякий взрослый.
Помимо вещей ведь ещё есть люди, знаете ли. Тоже живые, такие интересные и разные. У неё есть Диппер, но того девочка читает как открытую книгу, прекрасно зная все его принципы, что он любит и что ненавидит, какие книги он читает и какой "политики" он придерживается. Другие же люди увлекают куда как больше, ведь их нужно сначала хорошенько узнать, услышать их мнение о той или иной теме, послушать про увлечения и всё в таком духе. Дома у Мэйбл полно друзей и не меньше здесь, в Гравити Фолз. Ей казалось, что это невозможно, чтобы кто-то не хотел общения. Чтобы его узнали. У людей множество потребностей, и обмен информации - одна из них, не менее важная, чем дыхание и сон. От людей можно услышать что-то новое, о чем она никогда не знала. Каждый человек - как каталог неких данных, которыми некоторые делятся с удовольствием, а некоторые - только самым доверенным лицам. Пайнс с гордостью может заверить, что нет ни одной личности, которая бы до самого конца отказывалась ей открыться. Слишком уж она умеет втереться в доверие. Шаг за шагом, знаете, с упорством какого-нибудь психолога, только ей за это не платят.
Мэйбл пальцами разглаживает складки на юбке и представляет яркий и прекрасный мир, пока солнце светит в лицо и пытается проникнуть под тонкую пленку век. Её умиротворение, такое редкое за все её годы жизни, не прерывает ничего на этой прекрасной поляне, даже птицы почти не подают голоса, умчавшись куда-то дальше в лес. Ласковый ветерок щекочет щеки и заставляет легкий смешок сорваться с детских губ, когда непослушные волосы под его порывами попадают на глаза и нос. Девочка уже собирается осторожно убрать прядки, когда слышит тихий писк и приглушенный "пуф", будто кто-то свалился как-то неожиданно для самого себя. Она открывает глаза и взору её открывается вид на ребенка, что лежит на траве лицом к небу и как-то ошарашенно смотрит на голубые небеса. Её ровесница, аккуратная и хрупкая, словно куколка. Таких она видела только в книжках с картинками и в мультфильмах, а ещё на прилавках магазинов игрушек. У таких кукол всегда было большое количество цифр на ценнике, поэтому Пайнс оставалось лишь любоваться ими, и никогда - трогать. Волосы словно уголь, и крыло хмурого ворона, длинные и на вид очень нежные. На мгновение девочке кажется, что она заметила среди прядей россыпь снежинок или даже инеевые узоры. Кожа бледная и тонкая, не болезненная, как считает сама Мэйбл, а аристократическая. Принцесса или даже нимфа. Она бы не удивилась, будь это волшебное существо или порождение её воображения, больно нереально это все выглядело. Впрочем, вскоре взгляд Пайнс натыкается на землю, что окружала силуэт незнакомки и всё если не встало на свои места, но стало чуть более ясным. Действительно не человек.
Мэйбл осторожно встает на четвереньки и приближается к девочке, чтобы остановиться на почтительном расстоянии, не влезать в чужие границы, но при этом нагло нависнуть прямо над ней, чтобы видеть лицо и загородить собою летнее небо. Её волосы свисают вниз, чуть ли не касаясь чужой кожи щек. Улыбка на лице Пайнс расцветает плавно и необычайно естественно. Глаза у девочки тоже красивые. Черные-черные, как два колодца или бескрайнее ночное небо, только звезд не хватает, но за них вполне бы сгодились блики отраженного света, который, впрочем, не пропускает сама же Мэйбл, отгораживая их от всего мира шоколадной занавесью волос.
– Привет! Как местечко, лежать удобно? Можно с тобой?
[/float]Вы уж поверьте. В укромном уголке этого необычайного края даже летом может порой дунуть зимний ветер и принести с собой охапку мелкого колючего снега. Тут темно и солнечный свет почти не проникает сквозь скрюченные голые ветки омертвевшей части леса. Крошечный домик кажется пустым и отчужденным. Но стоит кому-то протиснуть свою голову внутрь, чтоб все обследовать и, вероятно, заполучить этот клочок земли, дабы затем продать - человек тот бесследно пропадает раз и навсегда.
