Боль и разочарование – вот, что чувствует Натали, глядя на окружающих её людей, на лазурное Парижское небо, на своё отражение в зеркале. Ей холодно, хоть на улице тёплый сентябрь. Холод пронизывает до костей, она дрожит, но ни тёплый плед, ни чашка горячего кофе не смогут согреть её, потому, что холод там, внутри неё, он зародился в её сердце и медленно, но верно распространяется по всему телу. Санкёр знает, что рано или поздно она замёрзнет, превратится в бесчувственную куклу, в глазах которой не будет ни намёка на жизнь, а сердце окажется под толстым слоем льда, который никто никогда не сможет растопить, да и некому будет. Она, вроде бы, ещё жива: просыпается по утрам, дышит, выполняет свои обязанности ассистента, а после направляется в комнату Адриана, чтобы напомнить ему, что в 18:00 у него занятия по фехтованию, но на полпути останавливается, вспомнив о чём-то, отчего зажимает рот ладонью и стоит в полном оцепенении, лишь слёзы, которые она уже давно разучилась останавливать, обжигают щеки и капают на холодный пол. Она даже не особо помнит, как в течение дня время от времени общается с такими же безжизненными Габриэлем и Эмили, изо всех сил пытаясь согреть их остатками своего душевного тепла. Ей невыносимо видеть их страдания. Если бы она могла, то, наверное, взяла бы всю их боль на себя, ей не привыкать. Остаётся до конца играть перед ними в сильную женщину, которая стойко переносит все тяготы, сохраняя спокойствие так, будто это не её сердце ежедневно разрывается от невыносимой боли. Главное не сойти с ума. Этого Санкёр боялась больше всего на свете. Теперь особняк Агрестов можно официально назвать домом скорби. Радости и счастью здесь нет места, обитатели особняка уже забыли, как это, улыбаться и, не ровен час, забудут, как жить дальше. Время здесь как будто бы остановилось, каждый новый день до боли похож на предыдущий и пытаться что-то изменить нет ни желания, ни возможности, ни смысла.
Несколько раз за день Натали незаметно выходит из особняка, достаёт из кармана пачку крепких сигарет, берёт одну и закуривает. Курить вредно, курение убивает, - когда-то она сама это твердила да хоть тому же Адриану, презирая курильщиков, которые в её глазах были ничтожными рабами своей зависимости. Теперь же она присоединилась к ним и ей даже не стыдно, а, скорее, всё равно. Габриэль и Эмили, вроде бы, не знают о её новой привычке, хотя, если даже и догадываются, то это не имеет никакого значения, тем более, мадемуазель Санкёр уже большая девочка и может себя убивать так, как этого захочется именно ей. Хотя, если подумать, то её уже ничто не сможет убить. Нельзя лишить жизни то, что было мертвым изначально. От этой мысли из губ вырывается нервный смешок, который тут же сменяется кашлем, дым попал «не в то горло». Откашлявшись, она вновь делает очередную затяжку, остекленевшим взглядом смотря в небо, которое теперь до жути раздражает её своей красотой. Ей хочется, чтоб оно тоже стало серым, как дым, выходящий из её лёгких, чтоб солнце погасло, чтоб всё живое вокруг погибло, и тогда она бы действительно прекрасно вписалась в такой мир. Она закрывает глаза, но тут же видит лицо Марка, своего милого сына, которого она так глупо лишилась. Ужасная никчёмная мать, которая сначала бросила своего ребенка, затем нашла, а после – потеряла, но уже насовсем. Видел бы он, во что она теперь превратилась. Кажется, Натали сама себя наказала и, скорее всего, уже не остановится, пока не уничтожит себя целиком и полностью. Единственное, что её удерживает в этом мире, - это Лулу, её приёмная дочь. Дома она только для неё натягивает на себя улыбку и изо всех сил старается внушить ей, что всё будет хорошо, хоть сама в это пока что слабо верит, боясь, что однажды и её потеряет. Натали кажется, что дочь чувствует её состояние, и от этого становится ещё больнее. 
Каждый новый день мучительней предыдущего. Сигареты уже не помогают справиться с болью. Даже две, выкуренные за раз, может ещё одну? Нет, нужно вернуться к работе. Только она время от времени позволяет Санкёр ощутить себя бесчувственным роботом, который просто выполняет свою работу и которому чужда душевная боль от потерь близких.
Монотонный стук пальцев по клавишам успокаивает, но ненадолго. Память не дремлет, она не даёт расслабиться, то и дело подбрасывая различные моменты из некогда счастливой жизни, заставляя Натали чувствовать себя абсолютно несчастной и бесполезной.
Она хочет забыться. Хотя бы на несколько минут. Ей хочется алкоголя. Много. Столько, чтобы упасть замертво хотя бы до следующего утра. Пускай даже после ей будет безумно плохо и она проведет весь день в обнимку с «белым другом», пропитавшись запахом алкоголя и рвоты. Как ни крути, хуже и больнее всё равно не будет. Натали резко встаёт и решительно направляется к Габриэлю.
- Я больше не могу так. Мне нужно выпить, иначе я просто сойду с ума... Габриэль. – Впервые она говорит то, что чувствует, не боясь выглядеть слабой в его глазах, тем более и Агрестам не помешало бы расслабиться, если это возможно.