Десять часов кромешного ада в режиме полета, помноженного на замкнутое пространство металлического корпуса самолета — после прибытия в ноябрьский Пьемонт, кажется, Диппер будет готов впасть в продолжительную спячку, особенно после бессонных ночей перед своим отбытием в родные пенаты ( и всё-таки клево, что директор их с Мэйбл школы оказался понимающим человеком, хоть и со своими затхлыми скелетами в темном шкафу — дал своим трем представителям на английских землях время для отдыха и подробного написания отчета до самого конца недели с последующим возвращением на занятия буквально с понедельника. Пайнсу этих дней, — свободных от уроков, — хватит за глаза, чтобы перевести дух после своего путешествия, погружаясь в монотонный мир рутины и забот ). Шум летящего в воздухе махины нещадно давил на уши, сдавливал виски в незримых тисках, а постоянный плач детей в салоне класса ' эконом ', в котором посчастливилось полететь их путешествующей троице, потому что руководство школы решило сэкономить свои бюджеты и затянуть свои пояса как можно туже для этого планового мероприятия, выводил из привычного равновесия в состоянии покоя похлеще всяких давно стертых из реальности треугольных демонов из космических просторов. Даже не помогал прохладительный напиток из мяты и имбиря, которые предлагали расхаживающие туда-сюда стюардессы в стройном ряде других сладких газированных вод, соков и чего-то еще покрепче, привести себя в порядок — и оставалось лишь только со скучающим видом опереться плечом к стенке самолета, всматриваясь под каждое новое облачко под собой и на изредка мелькающие ниже земные узоры из каменных домов да еще пока зеленых лесных деревьев.

Хотелось домой, очень сильно хотелось. К счастью, океан они давно уже вроде как перелетели, а поэтому они давно уже витали в небесах над территорией США, поэтому Диппер мог смело предположить, что до конца полета оставалось не так уж много времени. Наверное, Мэйбл уже вся томилась до первых чертиков нетерпения в своих карих глазах в ожидании его в аэропорту ( все же он прямо перед своим вылетом из лондонского ' Heathrow Airport ' успел дозвониться до нее и напомнить, что буквально через половину суток он будет вновь дома, и даже подсказал точное время своего прилета, основываясь на информации со своего билета, чтобы она не ехала до места их встречи прямо сейчас, потому что сестренка могла это сделать и ни разу при этом не устать, зная ее чудный характер ). Да и Диппер Пайнс, чего уж тут душой кривить, хотел поскорее оказаться в ее крепких — и одновременно мягких из-за свитера — объятиях вновь.

Мэйбл обладала словно бы самой настоящей душевной магией. Она окружала весь их дом не только ароматом своих любимых духов, но и заботой, которая не была присуща даже их родителям в таком большом, практически огромном количестве. Она даже умудрялась заступаться за своего брата в школе, так как у него в действительности были своеобразные проблемы с социализацией ( несмотря на то, что они с близняшкой были на хорошем счету у львиной доли учеников старшей школы ). Особенно в общении с хулиганами, с которыми Пайнс долго не церемонился, когда те приказывают дать ему свои тесты для списывания на очередном срезе знаний — и слал их, без особой грязи в своей речи и по-своему, но слал. В общении с остальными у него затруднений особых и не возникало — просто он был достаточно тих в сравнении с Мэйбл. Благо, в Гравити Фолз он сможет обойтись без всего этого, так как в этом городе он чувствовал себя, как в своей тарелке, будучи самым нормальным среди ненормальных. Оставалось о своем судьбоносном решении как-то сообщить сестре и родителям — казалось отчего-то, что все они не одобрят его выбора поселиться сразу после окончания школы с его багажом знаний в этой тишайшей глуши, хороня свое блистательное будущее под руинами обломков сверхъестественного бытия. Но, тем не менее, им предстоит как-то с этим смириться, потому что чего-либо менять в своих дальнейших планах ему не хотелось от слова совсем.

i'm going home
none of this ever happened
but, god, I really did it
still nothing has changed

Ровно в 4:00 PM самолет рейса AA-6992, следующего из Лондона маршрутом без пересадок, авиакомпании ' British Airways ', приземляется на взлетную полосу небольшого пункта назначения. Встряхнувшись от родного воздуха, который заполняет грудь Пайнса, когда он сходит с трапа на бетонные плиты, Диппер, пройдя через все сопутствующие необходимые таможенные процедуры да забрав свой не самый большой багаж, после прибытия из другой страны, оказывается в здании аэровокзала Пьемонта. В нем, помимо привычного гула прибывающих и отбывающих восвояси туристов, неожиданно ( нет ) слышится звонкий и такой родной голос сестренки, явно окликающего его со стороны и становящегося с каждой миллисекундой все громче и громче. Пайнс машинально оборачивается в сторону яркого источника звука и видит ее — ту, которую Диппер не видел целый месяц, которая несется на него неугасимым девичьим вихрем прямо здесь и сейчас. Да так несется, что сносит его, стремящегося в ее сторону в ответ, наповал прямо на землю. А после чего, стоит Мэйбл крепко обнять своего брата, сам Диппер слышит едва различимый хруст костей в своих ребрах — объятия, конечно, у нее были далеко не по нежному робкие, а, скорее даже, совсем и совсем наоборот. — Мх, Мэйбл, — он даже не расслышал толком ее вопросов, а лишь обнимает в ответ и практически задыхается, стараясь все же подняться. — Я тоже очень рад тебя видеть, но не на полу перед всеми, пожалуйста! — Диппер Пайнс темечком чувствует, как на них озирается косо снующий народ. И сестра более понимает его без новых лишних слов, поднимаясь с него и предлагая свою помощь.

— Ужин с моими любимыми блюдами, говоришь? Я не просто проголодался, Мэй-Мэй. Я сейчас настолько жутко голодный, что я бы, наверное, выпил даже твоего фирменного сока, — начал Пайнс, когда он, будучи по пути к такси, которое Мэйбл благополучно вызвала заблаговременным звонком, сладко потянулся на ходу. — Наконец-то меня ждет нормальная еда. Ты даже не представляешь как я мысленно ото всех страдал от ежедневной каши по утрам в той школе, — Диппер вздрогнул и поморщился с непривычки от подувшего в их сторону холодного ветра, но тут же выдыхает спокойно, замечая недалеко припаркованную желтую машину с шашечками от выхода из аэропорта. — Терпеть ее не могу. Поэтому я теперь могу смело заявить, что я признанный не ярый фанат утренней английской кухни, — и, когда они уселись в машину, а водителю стал известен адрес, по которому ему предстояло отвезти своих пассажиров в течении получаса времени с учетом стояния на светофорах, Диппер поворачивается в сторону Мэйбл и, улыбнувшись ей, спросил злободневный свой вопрос. — Ну, колись, сестра. Что ты успела здесь натворить за этот месяц моего отсутствия? Не взорвала нашу школу на уроках химии бурлящей формулой из блесток и розового цвета? — потому что она была способна сделать это, как делать нефиг. — И, подожди, дай я угадаю: у тебя появился новый ухажер, не так ли? — ко всем претендентам на сердце Мэйбл Пайнс он относился весьма скептестически ( слишком они уж были тупы и заносчивы, что никак не укладывалось в голове Диппера в идеального претендента на роль будущего супруга близняшки ), потому что очередной заурядный красавчик школы, в чем был уверен Пайнс, будет сотым или тысяча сотым мимолетным увлечением сестры, которого она бросит спустя пару дней или несколько недель в лучшем случае. — Расскажи мне обо всем! Обо мне поговорим за ужином, обещаю.

кофе с молоком в аптеке за углом. розовый бетон, покрытый тонким льдом.
крики странных птиц, невидимых глазам. вечер задает вопросы к небесам.
медленный распад того, что не сбылось. все часы молчат - без них не обошлось.

Мэйбл так же решает отложить разговор на ужин, чему Диппер, собственно, против вовсе не был. Поэтому весь путь до дома они перебрасывали друг другу взахлеб пустячковые новости, утоляя жажду живого общения, к которому они так привыкли. Все же в английской частной школе Бойня были свои суровые правила, что пахли, казалось бы, дурно самым настоящим средневековым смрадом ( а как по-другому было назвать столь непрогрессивное отношение в сторону техники? ), раз телефонами там можно было воспользоваться не так часто, как того бы хотелось Пайнсу, дабы связаться со своей семьей, чтобы даже просто поинтересоваться, как у тех идут дела и не случилось ли чего ужасного. Если дядюшкам отправлять письма было что-то в пределах нормы, так как связь в морях о океанах ловилась постольку-поскольку, то звонки Мэйбл были редким ночным явлением в пределах нескольких минут, за что перед сестрой хотелось бы даже извиниться. Конечно, в этом не было его вины, так как в интернате были слишком — на голову долбанутыми — суровые старосты, но, тем не менее, некую долю неловкости пред своей близняшкой он все же ощущал. Кажется, та слишком за него переживала, когда он был на незнакомой для себя земле в чужом государстве, даже сильнее, чем Диппер сам за себя.

Дом, милый дом. Как же Пайнс по тебе скучал. Диппер от нетерпения чуть прикусывает нижнюю губу, пока Мэйбл окликивает их родителей с кухни, стараясь не подавать виду. В доме витал прекрасный запах жареной индейки, приготовленных салатов ( Мэйбл не наврала — действительно любимых, аромат которых он узнает из тысячи ) и нарезок из мяса да сыра — все это повлияло незримо на то, что голодный желудок юноши тихонько заныл в предвкушении, явно соскучившись сильно по домашней еде. Все-таки, по не самому скромному мнению — и популярному в кругах прочей далекой родни и близких друзей взрослых — Диппера, никакие рецепты мира не сравнятся с фирменными рецептами семьи Пайнс. — Мам, пап, привет!.. — чуть дрогнувший голос парня, вероятно, выдает все его эмоции с потрохами. Но это было абсолютно неважно, ведь родительские объятия дарили долгожданный покой и мягкость уюта, которые он утратил на долгие тридцать дней в Англии, в месте, где, как ни крути, а ненавидели друг друга все ( с таким состоянием за спиной это можно было бы себе позволить, как делать нечего ) с малой долей исключения, в которые входили студенты, что, помимо нескончаемых пачек зеленых в кармане, находили место и для гуманизма в собственном сердце.

Быстро скинув вещи в своей комнате, Диппер, не удержавшись от великого соблазна, лег на свою кровать, растягивая позвоночник в блаженной расслабляющей ' мертвой ' позе. Положив руки под голову, он, глядя карими глазами в потолок, уже ненароком про себя в мыслях подумал, чтобы вздремнуть минут эдак на десять, но все же решил немного с усталым вздохом подняться, отправляясь в ванную-комнату после Мэйбл, дабы помыть руки. Отоспится Пайнс после долгого перелета обязательно чуть позже, сейчас было бы неплохо провести время в окружении любимых для него людей, с которыми воля случая заставила быть на приличном от них расстоянии. — Боже, Мэйбл, какие британские мне леди? — смутился над последним вопросом Диппер, когда они уже сидели за столом и обсуждали приключения Диппера Пайнса в европейских далях во всех присущих им не очень ярких красках с примесью мутных великобританских туманов. — Мне было как-то не до этого. Учеба и личная жизнь пока для меня не очень совместимые понятия.

Юноша, чуть потупив глаза куда-то в сторону, старательно выпутывался из клубка самообмана. У него все же мог появиться в одночасье перед самым отъездом бойфрэнд, однако Уиллоуби он действительно воспринимал, как своего хорошего английского друга, ни больше ни меньше. — Да и кому я там нужен? В той школе, если честно, редко кто обратит на тебя внимание, если ты не выходенец из состоятельной семьи с именитым прошлым и настоящим, — Пайнс, грустно усмехнувшись, неспешно отковырял вилкой кусочек индейки от запеченной ножки у себя в тарелке. — В лучшем случае — проигнорируют. В худшем — организуют хорошо сплоченную травлю, — а затем, бодро выпрямившись на стуле, ярко улыбнулся, отгоняя от себя тоску прочь. — Но я не буду о грустном, хорошо? Все же там были и хорошие люди, да и положительных эмоций в том месте хватило мне с головой. Расскажите лучше, что у вас тут успело произойти, пока меня не было!

Самой говорливой, конечно же, оказалась Мэйбл, которая рассказала своему братцу об очередном недолгом романе с их якобы крутым одноклассником. Который оказался не таким уж и плохим парнем школы, коим он себя позиционировал себя перед всеми в обычное время. — Серьезно? Зато строил из себя постоянно невесть что, — приподнял вопросительно и удивленно одновременно брови Пайнс, захотев уже было бы высказать сестрице о том, что она была в своем репертуаре и что он не одобрил бы ее избранника ни под каким предлогом, пока она сама не поведала ему о том, что успела его бросить и вида при этом не подать. Дипперу даже на секунду захотелось, чтобы эта неделя прошла как можно скорее, чтобы узреть воочию в понедельник то, что происходило в их старшей школе на данный момент времени. Ведь Мэйбл могла прекрасно рассказать об истинном характере Джоли Мартини своим подругам, а уже те разнести самостоятельно ползучими змеями сплетнями всем прочим учащимся, которым, казалось бы, шибком и не было бы интересно узнавать о десятом или сто десятом романе одного из красавчиков школы, но, тем не менее, которые разбили бы его репутацию в острые осколки былой популярности по щелчку пальцев. — А с учебой как у тебя дела? — уточнять Диппер не стал. Не хотелось бы в столь радостный момент вскрыть случайный факт о них с Мэйбл перед родителями, что брат иногда дает списывать своей сестре, когда с подготовкой к очередному тесту у нее было все совсем плохо.

А когда разговор зашел о выборе факультета в Калифорнийском университете, Диппер нервно сглатывает, немного дрожащей рукой дотягиваясь до стакана и касаясь губами его краев, выпив пару обширных глотков прохладного ананасового сока. Ему всего лишь надо было успокоиться и как можно естественнее вести себя в кругу своей семьи, которые с неутолимой жаждой интереса смотрят лишь только на тебя одного, терпеливо дожидаясь ответа. Но, как назло, с губ случайно срывается горькая правда, которая отчего-то отдавала еще и солью будто бы чьих-то горячих слез ( не его ), — ...я уезжаю в Гравити Фолз, — фраза, из-за которой в кухне повисает в напряжении бьющее особенно сильно сейчас по нервам молчание. — Дорогой, если ты про то, чтобы поехать туда прямо перед поступлением в университет на свои законные летние каникулы, то мы против не будем, — пытается перевести разговор в другое русло и сгладить как можно сильнее острые углы их мать, улыбаясь как-то натянуто, немного нервно, прекрасно зная, что ее муж, отец Мэйбл и Диппера, который возложил все свои мечты и надежды именно на сына в этой паре близнецов, мог отреагировать на подобное смелое заявление не лучшим способом. — Диппер, почему ты молчишь? Скажи же что-нибудь, — спрашивает с нажимом уже отец. Что и требовалось доказать. — Я... — только открывает Пайнс рот, собираясь попутно с мыслями, как Мэйбл тут же, неожиданно для них всех, заливается непрерывным кашлем. — Мэйбл? — Диппер обеспокоено подходит — нет, даже подлетает — к сестре, подозревая, что та могла чем-то подавиться, но кровь, оставшаяся на салфетке и руке девушке, говорила об обратном. И от этого легче не становилось совершенно.

Диппер даже теряется на какое-то мгновение в пространстве ( а, может быть, даже еще немного и во времени тоже ), когда Мэйбл подскакивает с места и несется наверх со всей привычной прытью подбитого единорога по лестнице и запирается в ванной-комнате около их комнат, раскрутив краны холодной и горячей воды, казалось бы, на максимально возможные значения, наплевав на все будущие счета за потребление ресурсов. Это Пайнс уже слышит чуть позднее, когда он торопливо несется за сестрой следом, а деревянная дверь захлопывается у него практически перед самым носом, отрезая все возможные пути для дальнейшего наступления. — Мэй-Мэй?.. — со страхом в дрожащем голосе лепечет себе под нос Диппер, дернув с несколько раз позолоченную продолговатую ручку, после чего, не добившись положительного результата в своих действиях, начинает хаотично бить ладонью глухую поверхность перед собой, надеясь где-то глубоко в душе, что Мэйбл все же сдастся и впустит вкрай обеспокоенного близнеца к себе. — Мэйбл, пожалуйста, открой дверь! — в скором времени к его героическим попыткам в одиночку прорваться внутрь комнаты присоединяются и родители, что вовремя поспевают на выручку к сыну, опасаясь за состояние своей дочери ( отец так и вовсе уже держал в своей твердой и теплой ладони телефон наготове, чтобы времени не терять и набрать три заветные цифры для вызова кареты скорой помощи на дом в том случае, если его девочку в действительности поразила опасная зараза ), который явно не мог справиться с этой проблемой самостоятельно.

— Милая, прошу тебя, — тоненький голосок матери раздается над самым ухом Диппера, предоставивший хрупкой женщине место аккурат возле небольшой щелки, откуда струился искусственный свет светодиодных ламп, что освещали сейчас крохотную комнатушку с запертой девушкой в нем и которым представилась уникальная возможность сейчас быть свидетелями всего происходящего в ней. — Выйди из ванной, дорогая. Мы все очень обеспокоены твоим состоянием, — и Мэйбл сдается; сдается и выходит из своего маленького убежища, пытаясь натянуть маску беспечности на свое явно взволнованное девичье лицо. Диппер не считал бы себя за настоящего брата ( или братом, но который не годился бы Мэй-Мэй даже в подметки своей невнимательностью ), если бы не понял с первого оценивающего взгляда на Пайнс, что та пытается увильнуть от правды, примеряя на себе амплуа талантливой актрисы. Зачем, Мэйбл, ты пытаешься обмануть близнеца, который был практически всегда рядом с тобой еще с самой материнской утробы? — Брось ты эти шуточки, Мэйбл. Кровь никогда не была признаком излишнего эмоционального напряжения, — Диппер, что за всем этим наблюдал с нахмуренными бровями, едва заметно смягчается в лице, а затем, взяв холодные руки девушки в свои горячие ладони, буквально просит ее быть внимательнее ко своему здоровью молебным голосом, то и дело неосознанно срываясь на несколько тонов громче от подступающих к горлу эмоций. — Прошу, дай мне слово, что ты, то есть мы вместе завтра обязательно сходим к врачу. Вдруг у тебя что-то серьезное? Конечно, я надеюсь, что это глубоко не так, — однако лучше было перебдеть, чем недобдеть. — Но провериться тебе все равно не помешает.

На том семейство Пайнсов и порешало. Миссис Пайнс решила в гробовой тишине убрать стол после приветственного ужина, убрав недоеденное в холодильник на следующий день и составив всю имеющуюся грязную посуду в моечную машину; мистер Пайнс, найдя в записной книжке номер телефона директора школы, заблаговременно предупредил мужчину о том, что его дочь на завтрашние занятия явиться не сможет по причине внепланового визита к доктору ( о причинах которого отец учтиво и тактично умалчивает ); Мэйбл, как Диппер понял, решила запереться в комнате и попытаться уснуть, прогоняя прочь от себя этот крайне сумбурный и странный по всем меркам день, приближая поскорее завтрашнее утро; а сам же младший Пайнс, тихо вздыхая и закрывая лицом руками, в надежде прийти в себя, пытается распаковать свои вещи, которые остались нетронутыми еще с самого его возвращения в родные пенаты. На душе стало как-то совершенно гадко и тяжко. Может, Мэйбл реально так сильно перенервничала из-за его решения уехать в Гравити Фолз и в ее таинственной болезни виноват лишь только он сам? ' Во всем повинен Диппер Пайнс ' — слоган, который идеально впишется в любой не очень смешной анекдот. Ну, или, как вариант, в нерушимые идеалы какой-либо новой камерной религии для своих. — Что же с тобой происходит, сестренка? — спрашивает Пайнс шепотом вникуда, обреченно сжимая в руках связанный талантливыми руками Мэйбл шерстяной свитер, который согревал его в самые холодные вечера в Великобритании.

На следующий день, буквально без стеснения пользуясь всеми благами цивилизации и развитой в Пьемонте инфраструктурой, Диппер и Мэйбл приезжают в медицинский центр ' Alta Bates Summit '. Проснуться, правда, для этого пришлось слишком рано ( в семь часов утра ), особенно рано по меркам Пайнса, что удивительно, младшего, который поспал бы с удовольствием и еще, но ради того, чтобы не оставлять свою сестру в одиночестве в таком непростом для нее шаге навстречу медицине, он бы готов был пожертвовать парой драгоценных часов сна после длительного перелета и взбодрить себя с помощью кофе. Простого дома, и с добавками — в автомате уже непосредственно в самой больнице. Чего только стоит любимый Диппером капучино с мягкой молочной пенкой, ласкающий сладостью и нежностью юношеские губы? — Все будет хорошо, Мэйбл. Я буду рядом, — ободряюще улыбается близняшке Пайнс и хлопает ее по плечу, стоило им едва только переступить порог центра и направиться прямиком к регистратуре. — Только сделай все то, что тебе посоветует доктор, хорошо? — и ради этого он готов был ждать сестру столько, сколько этого только будет необходимо для верной постановки диагноза. И прекрасно понимал, что это будет далеко не самый быстрый для них поход в больницу. И Диппер в своих предположениях оказывается прав: Мэй-Мэй мурыжат из стороны в сторону в течение нескольких часов подряд. Освобождаются они лишь ближе к обеду. Который, собственно, они решили провести в кафетерии больницы — есть хотелось жуть как сильно.

выпей из моих ладоней сухой воды

Спустя пару дней, в самый разгар пятницы ( на часах было около трех часов дня ), когда Мэйбл вернулась из школы, а Диппер продолжал заниматься отчетом о своем пребывании в частном английском интернате для элиты, Пайнс краем уха слышит раздающийся телефонный звонок, на который незамедлительно отвечает девушка. Будучи самым любопытным человеком в семье, Диппер почти неслышно идет по коридору, стараясь не скрипеть полом под собой в лишний раз, вслушиваясь в разговор, или, если быть точнее, в то, что от него осталось. Как он и ожидал, звонок поступил из медицинского центра от лечащего врача Мэйбл, судя по обрывкам фраз, которые он успел застать в непосредственной близости к первому этажу на лестнице. — Мэйбл, это доктор тебе звонил, да? Я могу поехать с тобой, если хочешь.